Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла] - Василий Головачев

— Черт! — сказал Роман. — Пошли отсюда. Терпеть не могу подобных компаний!

Но Такэда уже останавливал машину — красный «жигуль» девятой модели, приглашающе махнул рукой. В тот же момент один из парней, в рубахе нараспашку, в зеленых штанах и немыслимого фасона туфлях, оттолкнул его в сторону, а второй, верзила на две головы выше, сплюнул на куртку Толи и прогудел:

— Папаша, не путайся под ногами…

Больше произнести он ничего не успел. Такэда нанес ему один почти незаметный и несильный с виду удар, от которого верзила беззвучно лег на асфальт.

Компания перестала шуметь, пытаясь сориентироваться, но их было втрое больше, и инстинкт возобладал над трезвым расчетом. На Такэду бросились с трех сторон сразу. Двоих он встретил в стиле тангсудо — пальцами обеих рук, а третьего заблокировал в нырке, чуть не сломав ему шею. Но, во-первых, Толе мешал транскоф и спрятанное под курткой копье-вардзуни, с которыми он не расставался как верный оруженосец, а во-вторых, парней было еще много, и Никита вынужден был вмешаться, не обращая внимания на предостерегающий окрик Романа:

— Ник, это, наверное, ловушка!

Но на этот раз все обошлось: компания была как компания — алкоголь, гонор, злоба, трусливая жестокость и ни капли интеллекта. Таких веселящихся групп нынешний социум рождал множество, чтобы хоть как-то уравновесить появление одного таланта или просто доброго человека.

Никита не напрягался особенно, утихомиривая разбушевавшуюся полупьяную стихию, и Роман еще раз убедился в возросшем мастерстве танцора. Двум парням Сухов мгновенно связал руки их же собственными куртками, третьему дал пощечину, от которой тот заверещал, как заяц, а четвертый получил щелчок в лоб, заставивший его сесть на тротуар с тупым удивлением на лице. На этом инцидент был исчерпан, если не считать ругани и угроз, причем девицы ругались больше парней.

Поскольку владелец «девятки» удрал сразу же после начала конфликта, пришлось останавливать другую машину. Никто уже не мешал, юное воинство, ропща, но без эксцессов, приходило в себя, и троица уехала спокойно.

— Мы в Москве полдня, а уже успели нарваться на неприятности, — брюзгливо заметил Такэда. — Тебе это ни о чем не говорит?

— Извини, что вмешался, — примирительным тоном сказал Никита. — Конечно, ты бы справился и сам.

— Я не о том. Надо уходить отсюда, вообще с Земли. Зу-л-Кифл предупреждал: любое перемещение мага по сети темпорала моментально лоцируется. Нас наверняка уже засекли. А ЧК в отличие от СС предупреждать тебя не станет: выстрел в спину — и прощай, Посланник.

— Именно так, — сказал вдруг шофер, направляя на Сухова, сидевшего с Такэдой на заднем сиденье, тупорылый револьвер.

Все трое замерли как громом пораженные, пока такси мчалось по тоннелю под Тверской, и каждый по-своему реагировал на ситуацию. Менее всех к неожиданности оказался подготовленным Сухов. И хотя экстрарезерв его сработал и растянул время, отчего танцор видел все как бы при замедленном повторе: неторопливое, даже ленивое движение пальца, нажимающего на курок, движение барабана, поворот головы шофера — но сделать он ничего не смог бы. Зато оказался на высоте Такэда, в момент выстрела толкнувший Сухова в бок и одновременно руку с револьвером («браунинг» 9, 01) вверх. После этого в действие вмешался Роман, точным ударом в шею усыпив шофера и перехватив управление. Такси остановилось в переулке за магазином «Диета», и пассажиры, проверив, не видел ли кто их появления, выскочили из машины и перебежали на другую сторону улицы. Через минуту Толя остановил еще одно такси, и до района, где жил Роман, ехали молча, в напряжении, перепугав своим поведением таксиста до смерти.

— Вселение, — сказал Такэда, когда они уже подходили к дому. — Нас нашли. Если бы это был живой «чекист», ты был бы уже мертв.

— Черт! — выругался в сердцах тренер. — Неужели все так серьезно? Я думал, все утихло, нормализовалось.

Такэда посмотрел на него, но обратился к мрачному Сухову.

— Надо уходить, Кит. Ксении здесь нет, Вуккуб тоже ничем помочь не сможет, да и занят он своими делами. Мы только теряем время.

— Роман, проверьте, пожалуйста, квартиру, — сказал Никита. — Наверное, Оямович прав. Посидим у вас полчаса, прикинем план действий и уйдем.

Тренер молча исчез в подъезде. Через десять минут появился снова.

— Никого, никаких следов, все тихо.

Они поднялись в квартиру Романа, еще раз обшарили все углы с эрцхаором, но рисунок звезд в камне перстня не изменился: никто здесь не появлялся и не внедрялся в предметы быта.

— Поразительно, как быстро нас нашли, — сказал Никита, осознавая наконец, какой опасности он избежал благодаря Толе. — Спасибо, Оямович, я теперь твой крестник.

— Поэтому и надо побыстрей сматываться отсюда.

Сухов не успел ответить, как в дверь позвонили.

Друзья переглянулись. Никита поднес к глазам индикатор, Такэда выхватил вардзуни, протянул ему, жестом предложил скрыться в спальне.

— Я открою? — сделал шаг в прихожую Роман.

Сухов, поглядывающий то на дверь, то на перстень, вдруг побледнел: камень стал черным, а в его глубине разгорелся и замигал круглый желтый глаз. В следующее мгновение дверь открылась сама, и в гостиную с криком «Ник, это я!» ворвалась Ксения в невообразимо красивом, переливающемся огнями платье.

Никита попятился, направив девушке в грудь замерцавшее голубым сиянием острие вардзуни. Глянул на перстень, мотнул головой, проговорил хрипло:

— Стой, где стоишь! Ты не Ксения.

Девушка рассмеялась, и в тот же миг платье с нее исчезло, а сама она в течение нескольких мгновений приняла поочередно облик Тааль, Селкит и Заавель, пока странным и страшным образом все черты этих женщин не перемешались в ней, создав синтетический образ совершенной красоты! Снова раздался смех гостьи, низкий, волнующий, торжественно-довольный.

— Поздравляю, Посланник, ты явно вырос и продолжаешь прогрессировать. Это становится забавным. Не пора ли тебя остановить? Или посмотреть, что будет дальше?

Роман сделал движение к ней, и женщина, одетая в кисейно-черный комбинезон с бегающими по ткани искрами, небрежно качнула в его сторону пальчиком.

Роман замер на полушаге.

— У тебя хорошие друзья, — продолжала гостья, черты лица которой плыли: то это была индианка Тааль, то — Заавель, то Селкит, то Ксения. — Но помочь тебе они не смогут. Я слышала, ты хорошо танцуешь и даже заслужил кубок кемтессий на Айгюптосе. Не станцуешь ли для меня?

— Гиибель, — прошептал стоявший неподвижно Такэда, внешне спокойный, но ловивший момент, чтобы прыгнуть.